Джуди отложила вязанье и с ледяным видом подошла к аппарату. Попросили Уэсли.

– Это очень срочно, я звоню с фабрики, – голос звучал взволнованно.

– Это с фабрики, – сказала она и протянула ему трубку.

Когда он ее брал, их пальцы встретились. Джуди отдернула руку и вернулась к камину.

Она слышала голос говорящего, но ухватила только одно слово – «пожар» и, быстро взглянув на Уэсли, сразу почувствовала какую-то беду.

– Я еду.

Человек продолжал кричать.

– Хорошо, хорошо, – спокойно сказал он. – Держите его там до моего приезда. Я еду. – Он положил трубку. Джуди испугали его помертвевшие глаза.

– В чем дело?

– Бентон поджег лабораторию. Нужно туда ехать.

– Бентон? Но почему?

– Разве это важно?

– Хочешь, я поеду с тобой? – она предложила это, не думая.

– Пожалуй, да. Мне стоит продлить свое притворство еще немного, во всяком случае, до тех пор, пока не увижу размеров разрушений. Будет странным, если меня кто-нибудь не привезет. Кроме того, пожар может тебя позабавить. Это грандиозное зрелище.

Холодная безжизненная нотка в его голосе заставила ее вздрогнуть.

– Значит, так плохо?

– Кажется, да. Идем, если повезет, поймаем такси.

Они поймали машину на Пиккадили.

Уэсли молча смотрел в окно, пока такси мчалось в потоке других машин, потом проговорил:

– Странно, как меняются обстоятельства. Я думал, что все предусмотрел и не может случиться ничего непредвиденного. Лаборатория, конечно, была ключом ко всему, и все же я ничего подобного не предполагал. Похоже, твоему другу Глебу не придется ждать суда.

Джуди вопросительно посмотрела на его бледное лицо.

– Не понимаю.

– Если лаборатория погибла, в моей работе нет больше смысла. Все кончено.

– Ты хочешь сказать, что у тебя не будет больше времени?

– Или денег.

Джуди отпрянула от него, будто ее ударили.

– При чем здесь деньги?

– На оборудование лаборатории я занял деньги. И дал гарантии. Если не будет лаборатории, отпадут и гарантии.

– Ты хочешь сказать, что у тебя больше не будет денег? А что тогда будет со мной? Ты обещал перевести на меня деньги.

– Знаю. Мне очень жаль, но я не мог предвидеть такого поворота дела, верно? От моих денег ничего не останется. Все, что у меня было, я вложил в лабораторию. Но ты получишь меха и драгоценности. Они стоят огромную сумму. Если ты будешь аккуратной, все будет в порядке.

– Ты меня обманул! – злобно крикнула она. – После всего, что я для тебя сделала, после всех твоих обещаний! Ладно, больше ты не получишь отсрочки. Я иду в полицию. Ты за это заплатишь!

– Прости меня, Джуди, я, конечно, не заслужил таких слов, но обещание есть обещаниие. Я обязательно сдержал бы слово. И хочу, чтобы ты верила в это.

– Болтовня! Это все, на что ты способен. Болтун! – Слезы гнева стекали по ее лицу, и она поспешно отодвинулась в угол салона.

– Ты получишь меха. Я надеюсь, они принесут тебе счастье. Оно нужно тебе, но иногда мне кажется, что ты не сможешь им владеть. Что ты будешь делать, Джуди? Ждать, пока Глеб выйдет из тюрьмы? Ты ведь любишь его, не так ли?

– Да, – с силой бросила она. – Он стоит шестерых таких, как ты. И можешь думать о нас, когда тебя будут вешать.

– Постарайся не воспринимать это с такой горячностью, Джуди. Похоже, Бланш после всего этого смеется последней. Убивать ее было ошибкой. Видишь, это не принесло мне пользы. Утром зайди в мой банк. Там есть письмо для тебя и заявление для полиции. Я все привел в порядок.

Она заметила, что его руки дрожат, но не чувствовала к нему жалости. По крайней мере, она получит меха. Арктическую лису она оставит себе, а остальные продаст. С этими деньгами она может неплохо устроиться.

Когда такси подъехало к фабрике, она увидела пламя и клубы густого дыма. Ряды припаркованных машин стояли вдоль дороги, и большая толпа зевак словно плыла к огню.

Полисмен остановил такси.

– Напрямик вы не проедете, – добродушно сообщил он, – через дорогу протянуты шланги.

– Мы пойдем пешком, – сказал Уэсли и вышел из машины. – Вы подождете? – спросил он шофера. – Леди вернется назад.

Джуди последовала за ним по поросшему травой краю дороги. Они быстро настигли медленно движущихся людей. Уэсли взял ее за локоть и начал энергично проталкиваться сквозь толпу. Какой-то человек толкнул его и сбил очки. Джуди, двигавшаяся следом, наступила на них и раздавила. Это дало ей хоть какое-то удовлетворение. Поломка очков показалась ей финальным аккордом их связи.

– Они сломаны, – сказала она ему.

– Ну и что же? Неужели ты не понимаешь, Джуди, что теперь это неважно. – Они достигли фабричных ворот. Теперь они слышали шипение воды. Пламя рокотало совсем близко, и воздух был сухим и горячим. Уэсли заговорил с одним из полицейских, и тот пропустил их. Из-за дымовой завесы на них вылетел Гарридж. Через его лицо тянулась длинная грязная полоса, в глазах застыли ужас и изумление.

– Плохо? – спросил Уэсли, придерживая его за руку.

Гарридж сглотнул. Некоторое время он ничего не мог сказать. Он вцепился в Уэсли, пытаясь отдышаться.

– Ничего не осталось, – проговорил он. – Ужасно, сплошной костер. Спасти ничего не удастся.

– А Бентон? – спокойно спросил Уэсли.

– Очень огорчен, но жив, – Гарридж пристально посмотрел на Уэсли. – Ваши глаза, сэр, они выглядят совершенно нормально. Вы можете видеть?

– Да, я могу видеть. Отведи меня к Бентону.

– Но это же замечательно, – Гарридж казался очень удивленным. – Это та операция?

– Отведи меня к Бентону, – повторил Уэсли. Лицо Гарриджа стало замкнутым.

– Он там, сэр, – указал он рукой на маленькое здание. – Я должен вернуться, мы переносим документацию, на случай, если огонь пойдет дальше.

Они обнаружили Бентона, лежащего на полу, со свернутым пальто под головой и наброшенным одеялом. Подле него на стуле сидел полицейский. При появлении Уэсли он встал.

– Я Говард Уэсли. Могу я с ним поговорить?

– Да, сэр. Он очень плох. Ноги сильно обожжены. Как только придет «скорая», его увезут.

Джуди отступила назад, едва Уэсли наклонился над неподвижной фигурой.

– Хэлло, Хуг, – сказал Уэсли, опускаясь на колени.

Бентон открыл бледные глаза.

– Кто это? – слабым голосом проговорил он. – Уэсли?

Бентон нахмурился. Он прикусил губу крупными белыми зубами. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил. Потом слова полились из него подобно лавине боли:

– Я жалею, что сделал это. Я хотел свести с тобой счеты, но, как только занялось пламя, понял, что поступил неверно. Все было неверно. Я пытался потушить пожар, но в конце концов огонь настиг меня. Думаю, что со мной все кончено. – Он закрыл глаза и добавил: – Я этого хочу.

– С тобой все будет в порядке. Мы все делали то, чего нельзя было делать. Я еще больше сожалею о случившемся. Когда мы поступаем неверно, то поначалу всегда считаем себя правыми и только потом видим, как ошибались.

– Да. Это верно. Прости меня, Уэсли, я так жалею.

– А мы неплохо справились с лабораторией, верно? – сказал Уэсли и улыбнулся. – Ты вложил в нее столько же труда, сколько и я.

Бентон поднял глаза на его бледное измученное лицо.

– Я никогда не ожидал услышать от тебя что-либо подобное. Ты очень добр. – Дрожь пробежала по его тонкому лицу, и он сжал пальцы в кулак. – У меня такое чувство, будто ноги мои все еще в огне.

– Ты поправишься. Скоро приедут врачи.

– Если бы не Бланш, мы могли бы отлично поладить, – проговорил Бентон. Теперь все его лицо было покрыто капельками пота.

– Да… Бланш. – Уэсли выпрямился. – Я хочу в последний раз взглянуть на лабораторию. Но вначале я хотел увидеть тебя.

– Что с тобой случилось? – слабым голосом спросил Бентон. – Из-за глаз?

– Не беспокойся об этом, ни о чем не беспокойся. До свидания, Хуг, – Уэсли наклонился, протягивая ему руку, – у тебя все будет в порядке.

– Ни за что бы не поверил. – Бентон схватил его руку. – Я думал, что ты меня будешь дико ненавидеть. Я был дураком. Прости меня.